Уникальные автомобили и уникальные люди, связанные с ними, – всё это можно увидеть на новой необычной выставке, проходящей в Еврейском музее и Центре толерантности «Дом для машин. Бахметьевский и другие гаражи», посвящённой автомобильной культуре 1920–1930-х годов.

Первая часть экспозиции – о том, как хранили «не роскошь, а средство передвижения»: в Москве более 100 лет назад начинает активно развиваться автомобильное и автобусное движение. Массовое появление гаражей было связано с желанием скрыть от посторонних глаз своё четырёхколёсное сокровище: машины тех лет выпускались со множеством деревянных и даже фанерных деталей. Хранить это чудо техники на улице под дождём и снегом было нельзя как из соображений пожарной безопасности, так и обыкновенного разрушения, требовалось укрытие.

Слово «гараж» происходит от французского garer – «укрывать». Но в 1915 году на волне языковой реформы, призывавшей избавиться от иностранных заимствований, его предлагали называть «сарай для самовозов»! Представляете, как сосед рассказывает: «Эх, мы вчера в сарае для самовозов с мужиками…» Ну, вы поняли!

Проектирование гаражей стало новым архитектурным вызовом для инженеров. Московские гаражи тех лет ассоциируются с именами гениев архитектуры Константина Мельникова и Владимира Шухова. На выставке представлены проекты гаражей 1900–1930-х годов из московских и федеральных архивов, в том числе материалы, ранее неизвестные широкой публике. В середине ХХ века советские граждане всё больше стали обзаводиться личными авто, которые хранили в безликих гаражно-кооперативных будках, далёких от архитектуры.

Говорить о гаражах, не упомянув про автомобили, нельзя. Чтобы не наскучить публике чертежами и техническими инструкциями, экспозиция организована вокруг трёх знаковых исторических фигур 1920–1930-х.

Больше всего зрительского внимания достаётся яркому Renault, за рулём которого сидела сама легендарная Лиля Брик. О, эта машина удивительна, о её судьбе можно книги писать! Владимир Маяковский к технике относился уважительно, однако сам поэт «грохочущего железа» немного опасался. Что заставило человека, который к машинам был равнодушен, управлять не умел и категорически отказывался учиться этому, привезти из Парижа «Рено»?

Поступок Маяковского был действительно неординарным, ведь в СССР автомобиль гражданам иметь не полагалось – он был прерогативой партийно-номенклатурной элиты.

Обожаемой Лилечке, Лиле Брик, музе всей его жизни, захотелось не духи или бриллиантовое ожерелье, ей захотелось автомобиль! Маяковский обращается в Народный комиссариат внешней и внутренней торговли с просьбой разрешить ему приобрести во Франции автомобиль. Разрешение было получено 26 сентября 1928 года: «Учётно-лицензионный отдел УЗО НКТорга СССР разрешает Вам закупку во Франции, под контролем Торгпредства, одного легкового автомобиля… без права перевода валюты и продажи в СССР».

Интересно, что любимая женщина поэта могла бы остаться без машины, не вмешайся в ситуацию ещё одна женщина. Это была французская любовь поэта – красавица Татьяна Яковлева, племянница известного художника Александра Евгеньевича Яковлева, одного из создателей первого русского автомобиля. Так получилось, что именно Татьяна, зная финансовые возможности поэта и технические требования, предъявленные к будущему автомобилю, посоветовала Маяковскому приобрести для Лили Брик недорогую модель Renault за 20 тысяч франков.

Лиля гордо каталась по городу, считая себя единственной москвичкой-автомобилисткой. Кроме неё, в столице машину водит только жена французского посла. На том же Renault Лиля и её муж Осип Брик следовали за грузовиком, который вёз гроб с телом Маяковского в крематорий…